Глава II. Внушать свои идеи
В ней Бальзак показывает, что несложно внушить другим свое мнение о книге, потому что она не застывший объект, и, даже если перевязать ее бечевкой и отметить линию чернилами, все равно движение этого объекта остановить не удастся.
Как мы показали, если у человека хватит смелости, у него нет никаких причин не признаваться, что он не читал какой-то книги, или воздерживаться от высказывания своего мнения о ней. Не прочесть книги – как раз самый распространенный случай, и, если мы можем в этом признаться без стеснения, это первый шаг к тому, что на самом деле важно. Потому что важна не сама книга, а некая сложная речевая ситуация, для которой книга является скорее не предпосылкой, а следствием.
Ведь на самом деле книга не остается безразличной к тому, что о ней говорят, она изменяется, в том числе и прямо во время обсуждения. Такая подвижность текста – это второй источник неопределенности в многозначном пространстве виртуальной библиотеки. И неопределенность эта добавляется к той, которую мы только что обсуждали: не известно, действительно ли те, кто говорят о книгах, их читали, – но именно вторая неопределенность, связанная с подвижностью текста, играет главную роль в выборе поведения в каждой ситуации. Ваше поведение будет наиболее адекватным, если оно будет исходить не из представления о книге, как о чем-то застывшем и неизменном, а из конкретной меняющейся ситуации, в которой собеседники, участвующие в дискуссии, могут заставить меняться и сам текст (особенно если у них хватит сил навязать свою точку зрения).
* * *
Герой «Утраченных иллюзий»[46] Бальзака Люсьен Шардон, сын аптекаря из Ангулема, мечтает восстановить дворянский титул, который носила его мать, урожденная де Рюбампре. Он влюбляется в местную дворянку госпожу де Баржетон и отправляется за ней в Париж, бросив в провинции своего лучшего друга печатника Давида Сешара, который женился на его сестре Еве. Но еще Люсьен рассчитывает в столице сделать карьеру, желательно – как литератор, он привозит с собой свои первые произведения: сборник сонетов «Маргаритки»[47] и исторический роман «Лучник Карла IX»[48].
В Париже Люсьен проникает в круг интеллектуалов, издателей и журналистов, и быстро осознает законы реальности, царящие в этой среде, в которой делается литература и искусство, – законы эти весьма далеки от его иллюзий. Они открываются ему внезапно – во время разговора с одним из новых друзей, журналистом Лусто. Тот нуждается в деньгах, поэтому ему приходится продать несколько книг издателю и владельцу книжной лавки Барбе. Среди книг есть и неразрезанные, хотя Лусто пообещал директору газеты написать на них рецензии:
«Барбе тщательно рассматривал обрезы и обложки книг.
– О! Они в превосходной сохранности, – вскричал Лусто. – “Путешествие”[49] не разрезано, как и Поль де Кок, и Дюканж, и та, что на камине: “Рассуждения о символах”[50]; последняя вам в придачу. Прескучная книжица! Готов ее вам подарить, – боюсь, как бы иначе моль не завелась!
– Но, помилуйте, как же вы напишете отзывы? – сказал Люсьен.
Барбе поглядел на Люсьена с глубоким удивлением и, усмехнувшись, перевел глаза на Этьена:
– Видно, что этот господин не имеет несчастья быть литератором»[51].
Люсьен, удивленный тем, что можно написать статью о книге, которой ты не читал, не может удержаться и спрашивает Лусто, как он собирается сдержать обещание, данное директору газеты:
«– А ваши статьи? – сказал Люсьен, когда они ехали в Пале-Рояль.
– Вздор! Вы не знаете, как строчат статьи. Что касается до “Путешествия в Египет”, я перелистал книгу, не разрезая, прочел наудачу несколько страниц и обнаружил одиннадцать погрешностей против французского языка. Я напишу столбец и скажу, что если автор и изучил язык уток, вырезанных на египетских булыжниках, которые именуются обелисками, то родного языка он не знает, и я ему это докажу. Я скажу, что, вместо того чтобы разглагольствовать о естественной истории и древностях, он лучше бы занялся будущностью Египта, развитием цивилизации, научил бы, как сблизить Египет с Францией, которая, некогда покорив его и затем потеряв, все же может еще подчинить его своему нравственному влиянию. Затем я сделаю из этого патриотический монолог и начиню его тирадами насчет Марселя, Леванта и нашей торговли».
